Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1 - Страница 87

— Но ему же всего пятнадцать! — возмутился я.

— Ничего, у тебя тоже мордашка, как у младенчика. Сойдет. Или сбрось несколько годков — или иди в армию.

— Ладно, беру. Я уже чувствую, что помолодел. Спасибо за помощь.

— Всегда к твоим услугам. Во всяком случае, пока у тебя есть сахар.

Я вышел из бара, перебежал улицу и юркнул в темную подворотню. Жак не заставил себя ждать. Несколько минут я бесшумно шагал за ним, потом стал догонять. Ощутив затылком мое дыхание, он резко обернулся.

— Это я. Не пугайся, Жак. Просто хотел тебя поблагодарить.

— A-а! Да брось ты, не за что, — промямлил он, испуганно обшаривая глазами пустынную улицу.

— Жак, окажи мне еще одну услугу. Дай взглянуть на твою ксиву. Хочу убедиться, что Капитан меня не надул.

— Что ты! Он не такой!

— Верю, но все-таки хочу взглянуть. — В свете фонаря блеснул мой кинжал. Жак мгновенно выхватил из кармана и протянул корочки, очень похожи на мои. Я раскрыл их, повернул к свету затем сложил и отдал Жаку. Но он оказался подозрительным.

— Это не моя ксива! — пролепетал он, взглянув в удостоверение. — Это твоя!

— Верно. Я решил с тобой поменяться. Ты же сказал, что моя ксива — годная, вот и бери ее себе.

Я повернулся и пошел прочь. Шум прибоя и возмущенные вопли Жака постепенно стихли за спиной. Я был очень доволен собой. Если Капитан меня не надул — Жак ничего не теряет. Если надул — тем хуже для Жака. Соломоново решение. Чем дальше на берег — тем выше здания, чище улицы, ярче фонари. И тем сильнее меня одолевала усталость. Я не удержался от искушения войти в первый же бар. Бархатные гардины, свет, не режущий глаз, кожаные кресла, миловидная официантка. Она равнодушно поставила передо мной пиво, но, получив щедрые чаевые, стала куда как любезнее. Но отдохнуть, потягивая пиво и заигрывая с официанткой, мне не удалось. Очень уж много «грязных свиней» шастало по этому городу, причем всегда по двое. Когда парочка этих несимпатичных зверушек ввалилась в бар, сердце мое ушло в пятки. «Чего ты боишься? — укорял я себя. — У тебя же отменная ксива!» Полицейские обошли зал, проверив у посетителей документы, и наконец остановились возле моего столика.

— Добрый вечер, начальники, — ухмыльнулся я.

— Нечего зубы скалить! Показывай!

Я протянул «корочки». У того, кто в них заглянул, аж ноздри раздулись от радости.

— Ты только погляди на этого орла! — толкнул он локтем напарника. — Это же сам Жак-Шутник! Каким ветром тебя занесло в наш район, дружище! Ну, теперь все.

— Да вы что, ребята! — сказал я с дрожью в голосе. — Я сейчас же вернусь.

— Поздно! — хором заявили патрульные, защелкивая браслеты на моих запястьях.

— Слишком поздно, — добавил тот, у кого раздувались ноздри. — Все, Жак. Ты теперь в армии. Береговая полиция тебе не поможет.

«Перестарался, — с горечью подумал я, выходя из бара в сопровождении полицейских — Похоже, с этой минуты начинается моя головокружительная военная карьера.»

Мне отвели тесную камеру с жесткой койкой, но я не стал скандалить. После напряженного дня нужен был только сон. Должно быть, я захрапел, не успев коснуться головой грязной подушки. Спал я как убитый, а разбудил меня серый луч света, проникший сквозь крошечное зарешеченное окно. Сразу навалилась тоска.

— Есть хочу! — завопил молодой человек в соседней камере и принялся трясти решетчатую дверь.

— Дайте пожрать. Мы ведь не преступники! — подхватил другой.

— Ладно, ладно, заткнитесь, — сказал грубый голос. — Жратву уже несут, хотя, будь моя воля, я бы вам показал, как уклоняться от призыва!

Ждать пришлось недолго, хотя вряд ли стоило это делать. Остывший суп с лапшой и сладкой красной фасолью — не самое подходящее блюдо для завтрака, на мой взгляд. «Любопытно, — подумал я, — что нам предложат на ужин?» Времени для раздумий на подобные темы была бездна. После кормежки никто в нашем зверинце больше не появлялся. Глядя в потрескавшийся потолок, я помаленьку пришел к выводу, что моя злая фортуна на самом деле не так уж и зла. Ведь я — живой и здоровый — попал-таки на Невенкебла! Впереди — многообещающая карьера. Осмотрюсь хорошенько, узнаю, кто тут чем дышит, — глядишь, и найду дорожку к генералу Зеннору, или как его там. Ведь он — в армии, и я скоро там окажусь, выходит, это удача, что меня загребли. К тому же, у меня есть отмычка. Когда придет время, возьму и исчезну. Да и не так уж плохо в армии, в конце концов. Ведь я был солдатом на Спиовенте, не впервой… До чего же здорово мы умеем пудрить себе мозги! В середине дня, когда мои товарищи по несчастью снова проголодались и подняли галдеж, залязгали, отворяясь, двери. Вопли утихли; нас, дюжину унылых парней примерно одного возраста, сковали сначала попарно, рука к руке, а потом длинной цепью — всех вместе. Впереди нас ждала неизвестность. Оступаясь, натыкаясь друг на друга и переругиваясь, мы вышли на тюремный двор и забрались в кузов грузовика. Машина сразу выкатила на людную городскую улицу. Я заметил, что одежда прохожих не такая, как на материке, автомобили — необычной формы, но с первого взгляда стало ясно, что технический прогресс шагнул здесь довольно далеко. Худощавый, темноволосый парень, прикованный к моему запястью, тяжко вздохнул и спросил:

— Давно ты в бегах?

— Всю жизнь.

— Ха, смешно. А я — полгода. Шесть коротеньких месяцочков. Ну, теперь — конец.

— Так-таки и конец? Мы же не помирать, а служить идем.

— Какая разница? У меня брата в прошлом году забрали, так он ухитрился переправить нам письмо. Потому-то я и спрятался… Он такое пишет…