Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1 - Страница 179

179

— Я думаю, что эта идея самоубийственна, даже если не принимать во внимание содержащуюся в ней смешанную и отвратительную метафору. Вместо этого мы могли бы…

— Ты отправишься. От этого тебе никак не открутиться, Скользкий Джим.

Я все же попытался. Но ничего не вышло. Мне дали копию всех имеющихся материалов, запись языка на кору головного мозга и отмычку к скоростному кораблю-разведчику, который должен был доставить меня туда, куда нужно. Мрачный вернулся я в нашу квартиру, где Ангелина, устав заниматься своими волосами, метала нож в установленную у противоположной стены мишень размером с голову. Даже нижним броском после быстрого выхватывания клинка из ножен она безошибочно поражала черное пятно любого глаза.

— Дай я повешу фото Инскиппа, — предложил я. — Оно будет более интересной мишенью для тебя: все же какое-то удовлетворение ты получишь.

— Этот злой старик посылает моего мужа на задание?

— Этот старый грязный козел добивается, чтобы меня убили. Задание настолько секретное, что я не могу рассказать о нем ни одной живой душе, особенно тебе. Так что вот документы, прочти их сама.

Пока она была занята этим, я сунул, запись клизандского языка в штамп-машину. Такая машина переписывает материал прямо на кору головного мозга без скучного и отнимающего много времени любого учебного процесса. Первая сессия займет примерно полчаса, после чего последует дюжина подкрепляющих сессий. К концу я заговорю на этом языке, заработав дополнительно адскую головную боль от этого электронного щупанья моих синапсов. Однако пока машина работала, обучающийся пребывал в полной бессознательности, а я именно этого жаждал в данный момент.

Я надвинул шлем на уши, устроился на кушетке и нажал кнопку. Прошло какое-то время, и Ангелина осторожно сняла с меня шлем и в тот же миг вручила мне пилюлю. Я проглотил ее и не открывал глаза, пока не утихла боль. Мягкие губы поцеловали меня.

— Они пытаются убить тебя, но ты им не позволишь. Ты посмеешься над ними и победишь, а в один прекрасный день займешь место Инскиппа.

Я чуть приоткрыл глаз и увидел торжествующее выражение на ее лице.

— Явлюсь домой со щитом или на щите? Грудь в крестах или голова в кустах? Ты будешь беспокоиться обо мне?

— Все время. Но такова уж участь женщин. Я, разумеется, не могу стоять на пути твоей карьеры…

— Я и не знал о ней, пока ты мне только что не сообщила.

— …и сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе.

— Ты не сможешь отправиться со мной по очень важной и выпирающей причине.

— Я это знаю. Но в душе я все время буду с тобой. Как ты собираешься высадиться на эту планету?

— Поднимусь на борт своего сверхшустрого корабля-исследователя, быстро минуя радарный экран, ворвусь в атмосферу и…

— И тебя распылят на атомы. Вот, почитай-ка этот рапорт. Его написал уцелевший с последнего корабля, попробовавшего такой подход.

Я прочел рапорт. Он производил крайне гнетущее впечатление. Я швырнул его обратно в кучу других.

— Предупреждению внял. Похоже, эта планета милитаризирована до предела. Держу пари, у них даже домашние животные носят мундиры. Переть вот так, напролом, значит подходить к ним на их собственных условиях, конкурировать с ними в области, где они лучше всего организованы. А вот против чего они не организованы, так это против маленького обмана, изящного воровства, гладкого подходца, прикрывающего хитрую атаку. Проскользнуть, проникнуть, действовать и искоренять.

— Мне это что-то начинает не нравиться, — нахмурилась моя любовь. — Ты позаботишься о себе, Джим? Я не думаю, что беспокойство пошло бы мне сейчас на пользу.

— Если ты желаешь беспокоиться, то беспокойся о судьбе этой несчастной планеты, на которую спустили Скользкого Джима: ее завоеваниям конец, можно считать, что с ними покончено.

Я звонко поцеловал ее и вышел; моя голова была высоко поднята, плечи расправлены, и я очень желал хоть на минуту, хоть на одну десятую секунды быть столь уверенным в себе, как разыгрывал. Задание будет очень тяжелым.

Мое планирование операции было детальным, приготовления — сложными, расходы — огромными. Я выжимал из Инскиппа не один визгливый крик боли из-за стоимости этой затеи и должным образом эти крики игнорировал, продолжая подготовку. В петле-то предстояло оказаться моей шее, а не его, и я ограждал все ставки, какие мог, чтобы гарантировать свое выживание. Но разработка даже самого совершенного плана в конечном итоге приходит к завершению, последние детали утрясаются, отдаются финальные команды. И барашка ведут на бой. База! И вот я, явившийся нагим в этот мир, сижу в баре межсистемного лайнера «Кзинеттава»; передо мной стоит стакан со спиртным, в пальцах стиснута сигара. Объявление о том, что через час мы приземлимся на Клизанде, я слушал нагим — фигурально выражаясь, конечно. Потребовались сила воли и крепкая самодисциплина, чтобы заставить себя оставить дома все предметы незаконного характера. За всю свою жизнь я никогда этого не делал. Никаких минибомб, газовых капсул, пальцевых буравчиков, подслушивающих устройств. Ничего. Нет даже отмычки, которая всегда была закреплена на ногте большого пальца моей правой ноги. Или… Я скрипнул зубами, подумав об этом, и посмотрел по сторонам. Сидящие за столами с решительным видом налегали на не облагаемое налогами спиртное, и никто не смотрел на меня. Вытащив бумажник, я коснулся его верхнего шва. И ощутил некоторую жесткость.

Память — вещь обоюдоострая: она и открывает и затуманивает. Мое собственное подсознание боролось против меня. Только мой разум испытывал какой-то энтузиазм относительно высадки на Клизанде без каких-либо незаконных предметов. Я сильно сжал бумажник определенным образом, и крошечная, но невероятно прочная отмычка упала на мою ладонь. Произведение искусства. Я повосхищался ею, а затем поднял свой стакан в знак прощания. По пути назад в свою каюту я бросил ее в мусоросборник. Она полетит дальше вместе с кораблем, в то время как я высажусь на этой исключительно негостеприимной планете. Все доклады и опросы показывали, что на Клизанде живут самые придирчивые таможенники во всей вселенной. Контрабанду попросту нельзя было провезти туда. Поэтому я и не пытался. Я был всего лишь тем, кем я был на вид. Коммивояжером, представителем фирмы «Фанциолетта-Мушуар Лимитед», производящей самое убийственное оружие. Фирма существовала, и я был ее представителем, и никакое самое тщательное расследование не могло доказать обратное. Пусть попробуют!

179