Пытаясь отодвинуться, он потерял равновесие и согнул локоть, чтобы удержаться от падения. Собрав все свои силы, я развернул его руку с кинжалом лезвием вверх. Это мне почти удалось, но он все-таки был сильнее, и лезвие слегка царапнуло мне грудь. Я собрал силы, чтобы повторить прием, но он внезапно вздрогнул и… умер.
Хитростью меня не возьмешь, но это была не хитрость. Я чувствовал, как в спазме окаменели его мускулы, когда он откатился в сторону.
Я не разжимал хватки, пока в окне надо мной не зажегся свет. Только теперь я увидел жуткие желтые капли на лезвии кинжала — мгновенно действующий нервно-паралитический яд. Там, где лезвие задело мою рубашку, тоже остался желтый след. Я знал, что этот яд не обязательно вводить в тело, он так же хорошо действует и на обнаженную кожу.
С невероятными предосторожностями, борясь с дрожью в руках от усталости, я стянул рубашку. Только когда она была сброшена на труп, я расслабился и глубоко вздохнул.
Нога у меня действовала, хотя и очень болела. Видимо, я только сильно ушиб ее. Я шире открыл высокое окно в комнату, и труп позади меня ярко осветился. Ангелина сидела на кровати, прижав к груди одеяло, но в глазах ее была тревога. Она поняла, что произошло.
— Он мертв, — хрипло сказал я. Горло мое пересохло, я откашлялся. — Умер от собственного яда.
Я вошел в комнату, растирая ногу.
— Я спала и даже не слышала, как он открыл окно. Спасибо.
Актриса, лгунья, обманщица, убийца, она играла сотни ролей, бесчисленным количеством оттенков располагал ее голос. Но сейчас в этих последних словах ощущалось неподдельное чувство.
Эта попытка убийства произошла слишком быстро после предшествовавшей тяжелой сцены. Ее защитные реакции еще не успели возобладать над естественными эмоциями. Волосы ее рассыпались по плечам. На ней была красивая ночная сорочка из какого-то тонкого и мягкого материала. Все события этой ночи дали мне право действовать смело. Я сел на постель и обнял Ангелину за плечи. Медальон с разорванной цепочкой лежал на столике у кровати. Я сжал его в ладони.
— Пойми, этой девушки не существует, она осталась только в твоей памяти. Это все в прошлом. Ты была ребенком, а теперь ты женщина. Может, ты и была этой девочкой, но теперь ты — не она! — Я резко повернулся и выбросил медальон в окно, в темноту. — Все это осталось в прошлом, Ангелина. Ты — это только ты!
Я поцеловал ее, и она уже не отталкивала меня. Она нуждалась во мне, как и я нуждался в ней.
Как только рассвет коснулся неба, я отнес тело убийцы князю. Я был лишен удовольствия разбудить его: это уже сделал сержант охраны, когда обнаружил мертвого часового на крыше. Он умер от того же отравленного клинка. Начальник и охрана топтались вокруг тела на полу приемной и с недоумением рассуждали об этой непонятной смерти. Они не видели меня и испугались, когда я бросил свой груз рядом с часовым.
— Вот убийца, — сказал я не без гордости.
Князь Касситор наверняка узнал убийцу, так как, взглянув на него, резко вздрогнул. Несомненно, это был брат или другой близкий родственник. Я думаю, он никогда не верил, что семейство Раденбрехен осуществит свою угрозу мести. Поведение сержанта охраны вызвало недоумение: он переводил взгляд с князя на труп и обратно, и я удивился, как быстро носятся мысли в его мощной бритой военной голове. Тут была какая-то сложная завязка, и нужно было выяснить, в чем дело.
Я решил при первой же возможности поговорить с сержантом тет-а-тет.
Князь, стоя рядом с трупом, потирал щеку, хрустел суставами и наконец велел унести обоих мертвых.
— Останьтесь, Бент, — сказал он, когда я собрался уйти вместе с другими.
Я уселся в кресло. Дождавшись, когда все уйдут, он наполнил стакан местным самогоном и, давясь, проглотил его. Наполнив стакан второй раз, он вспомнил, что не мешает предложить живительной влаги и мне. Я не отказался и, посасывая ее, удивлялся волнению князя. Во-первых, он проверил замки на всех дверях и плотно завесил окно. Отперев специальными ключом ящик стола, он достал из него маленький электронный прибор с управлением и телескопической антенной на верхней крышке.
— Неплохая штука! — сказал я.
Он вытянул антенну и не ответил, только бросил на меня исподлобья короткий взгляд и занялся регулировкой. Только когда на крышке зажегся зеленый индикатор, он успокоился.
— Вы знаете, что это такое?
— Конечно. Только познакомился я с ними не на Фрейбуре. Они не слишком распространены.
— Они вообще не распространены. — Он добивался максимальной яркости зеленого индикатора. — Насколько мне известно, этот экземпляр единственный на планете, и я хочу, чтобы вы никому не говорили, что видели его. Никому.
— Это меня не касается, — ответил я с наигранным отсутствием интереса. — Я думаю, человек имеет право на свои тайны.
Я сам любил тайны и множество раз пользовался снуп-детектором. Он обнаруживал электронные или волновые подслушивающие устройства и немедленно извещал об этом. Обмануть его можно, но очень трудно. Пока никто не знал о детекторе, князь мог быть уверен, что его никто не подслушает. Но кому это могло прийти в голову здесь, в его замке? А даже он должен знать, что снуп-приборы на расстоянии не работают. В воздухе резко запахло крысой, и я начал догадываться, в чем дело.
Не оставалось сомнений, что крыса — князь.
— Вы неглупый человек, граф Дибстол.
Он подразумевал под этим, что я значительно глупее его.
— Вы путешествовали, видели другие миры и понимаете, как мы здесь дики и отсталы. Не откажитесь помочь мне сбросить петлю, которая затягивается вокруг шеи нашей планеты. Никакие жертвы не страшны, если они приближают день освобождения.